Не судите, да не судимы будете: соблюдается ли это самой церковью?...

В настоящее время некоторые (а, может, и почти все) современные российские православные апологеты (профессора со степенями и заслугами) считают, что евангелия Нового Завета НЕ МОГУТ быть положены в основу системы права (даже церковного)? Именно так ясно написано, например, в учебнике церковного права. Читайте об этом ниже.

Итак, «не судите, да не судимы будете». Эта фраза представляет собой одну из, казалось бы, незыблемых (впрочем, незыблемых, ли?...) заповедей христианства. Как и, к примеру, «не мечите бисер перед свиньями». С точки зрения человека, не слишком усердствующего размышлениями о вере, все «ясно и понятно»: не суди сам и тебя не будут судить. Ибо Иисус Христос запретил судить других, тем более, ближних своих. Которых любить надо, а не судить. Но, это так написано в Библии. А как в других источниках? Например, таких, которые церковь разработала уже после Христа?

Например, в церковном праве

Посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Нет, не оспаривая этот тезис, а, в самом деле, просто с другой стороны. Например, с учетом того, что существует, и уже давно… церковное право. К которому, естественно, имеют отношение только лица (христианского) духовенства. «Простой» человек (мирянин, в терминологии духовенства) к церковному праву если и имеет отношение, то очень косвенное, ибо сам он никакими правовыми нормами, в нем содержащимися, непосредственно воспользоваться не сможет. Апеллировать к ним в (церковном) суде он не имеет возможности – скорее всего, потому, что не будет у него на то полномочий (ну, за исключением, быть может, неких редких случаев, когда он будет приглашен в церковный суд в качестве свидетеля или представителя). А вот лица, принадлежащие к духовенству (клирики, епископы, …) – очень даже смогут, при необходимости. Ибо, в конце концов, для них-то и написано оно, церковное право.

Итак, внутри церкви ВПОЛНЕ ЕСТЬ, начиная с самого начала появления христианства, тот самый суд (основанный, как и любой другой суд) на НОРМАХ ПРАВА. В данном случае, на нормах церковного права. Поэтому все слова о «не судите…» относятся, как видим, лишь к тем, кто к христианскому духовенству НЕ ОТНОСИТСЯ. Само же духовенство очень даже может судить – иначе зачем же существует и развивается церковное право, зачем эту дисциплину преподают студентам богословских учебных заведений.

Как объясняется в церковном праве необходимость суда?

Итак, церковное право – это одна из дисциплин, которая преподается в богословских учебных заведениях. Учебной литературы по этому предмету, наверное, немало. Возьмем, в качестве примера, «учебник по церковному праву - полный курс лекций по церковному каноническому праву», подготовленный Владиславом Цыпиным, "доктором церковной истории, доктором церковного права, кандидатом богословия, профессором и заведующим кафедрой церковно-практических дисциплин, преподавателем Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии, членом Межсоборного присутствия русской Православной церкви, членом Епархиального суда Московской городской епархии". Это - курс, "рекомендованный к изданию Советом Московской Духовной Академии и предназначенный для священнослужителей, студентов богословских учебных заведений, юристов" – так сказано в аннотации к учебнику.

По-видимому, это – относительно свежее, авторитетное издание в области действующего христианского (точнее, русского православного) церковного права. Отнюдь не «желтая пресса».

Учебник по церковному праву

Любопытно, что на самой первой странице введения есть слова: «В самом Священном Писании слово «церковь» употребляется и для указания на ее неземную природу: дом Божий, «который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (1 Тим. 3, 15), Тело Христово, «которое есть Церковь» (Кол. 1, 24-25).» (с.3). Т.е. автор этого учебника по церковному праву считает, что неземная природа церкви состоит в том(!), что церковь является домом бога живого… а также в том, что церковь есть столп и утверждение истины…

Вот, как говорится, тебе бабушка и Юрьев день. Судя по учебнику, бог имеет НЕземную природу, хоть он и живой. Ну, так правильно, ведь еще и Иисус Христос четко сказал, в подтверждение данных слов: «мое царствие не от мира сего». Т.е. не от земного мира. Сам Христос неоднократно упоминал о «князе мира сего», который, судя по некоторым описаниям Нового Завета, не особенно-то благочестив… Правда, каждый верующий человек, с точки зрения церкви, тоже является вместилищем бога живого. Хотя, человек, даже и верующий, не имеет неземной природы.

Но, вот то, что церковь есть «столп и утверждение истины» - в чем же, все-таки, и здесь усмотрел протоиререй В. Цыпин «НЕземной» ее характер? Ведь речь идет не о самой истине, а лишь о ее утверждении. Истина-то как раз может иметь НЕземной характер, хотя бы по той причине, что она может не быть понята людьми; в конце концов, люди так и не поняли, например, существуют ли черные дыры, нейтронные звезды или это так, гипотезы. А вот утверждать ее, истину – может каждый, кто осведомлен о ней и способен на это. Это может (если сможет) сделать любой живущий, земной человек, в том числе и член православного духовенства.

Поэтому не следует путать истину и ее утверждение. Как не следует путать утверждение истины и царствие. Подобно тому, как, к примеру, космос имеет неземной характер, а вот космонавты, полеты в космос – являются вполне земными и, даже, пожалуй, уже - обыденными. А космос земным не станет, по-видимому, НИКОГДА.

О соотношении церковного права и «не судите»

Понятно, что сам факт наличия права (церковного) ясно подразумевает не только следование его нормам, но и, в случае, необходимости, процесс судебного разбирательства, т.е., проще говоря, суда. Попробуем порассуждать, так ли это. Может, все-таки, суд здесь не подразумевается?...

На стр.4 учебника можно прочесть: «Нормы и правила, регулирующие как внутреннюю жизнь Церкви, в ее общинно-институциональном аспекте, так и ее отношения с другими общественными союзами, религиозного или политического характера, составляют церковное право. Этими нормами, правилами, законами Церковь оберегает свой богозданный строй». Таким образом, автор учебника ясно утверждает, что для сохранения церковного строя необходимы, в частности, нормы и правила. Т.е. необходимы атрибуты права. В подтверждение тому, на стр.9 написано: «без права никакое человеческае общество существовать не может, а потому на месте разрушенного правопорядка всегда возникает новая законодательная система». Далее, на стр.10: «право, с одной стороны, — необходимый элемент человеческого существования, возникновение и развитие которого НЕ ЛИШЕНО БОЖЕСТВЕННОЙ САНКЦИИ». Хотя «необходимость права не вытекает непосредственно из воли Божией о первозданном Адаме, но происходит из последствий грехопадения и господства греха в мире».

На стр.8 учебника автором дается четкое разделение морали и права на примере притчи Спасителя о работниках в винограднике. Иными словами, церковное право представляет собой именно ПРАВО, систему ЗАКОНОВ безо всяких оговорок. А не мораль, не нравственность (м-да… а мы-то думали…). По мнению В. Цыпина, «любовь… относится уже к области нравственности, а не права». Заметим: здесь у него нет уже НИ СЛОВА(!) о том, что, вообще-то, любовь – это суть жизни, взаимной жизни людей, ее первооснова (как и учил Иисус Христос). Не будь любви, общество распалось бы… на банальную массу рабов и их хозяев, начальников и подчиненных. Что, впрочем, находит подтверждение в духе христианства: ведь оно запрещает противостоять властям. Да и каждый отдельный человек именуется как рабом божьим, который, к тому же, должен безропотно сносить все претензии, требования властей, отдавать им то, что они просят/требуют (ибо написано в Новом Завете: «кесарю отдайте кесарево»). Но, это лишь отчасти; как раз любовь-то и делает общество, собственно, человеческим, несмотря на такое вот рабство. А если же при этом НЕ будет присутствовать любовь в качестве первоосновы жизни, будет обычная рабско-тюремная иерархия; а в ней, очевидно, нет места любви. Там есть лишь «приказ → исполнение».

Поэтому любовь и притянута за уши, иначе не скажешь, к области нравственности. Так вот чем, оказывается, должны руководствоваться студенты российских богословских учебных заведений, изучающие данный курс церковного права. Так тогда – все немного встает на свои места. И становится намного более понятным то, что и происходит сейчас и с русской православной церковью (РПЦ), и с Россией в целом. Отсюда, именно ОТСЮДА и идут первопричины судебных споров с «нанопылью» и ряда других «деяний». А жаль, вообще-то. А нибудь этих первопричин - да никто бы судиться с нанопылью не посмел БЫ. Ибо - ну, совсем уж непопулярно БЫ это выглядело.

Любовь – это живая первооснова, источник качественной, правильной жизни, ее стержень и суть, ее энергия, если хотите. А нравственность – это всего-навсего моральное качество (точнее, совокупность таких качеств) человека, некие правила, которыми руководствуется человек в своём жизненном выборе, поступках.

Любовь к нравственности имеет примерно такое же отношение, как жизнь – к жизнеописанию. Или как автомобиль – к правилам ремонта автомобиля. Сводить любовь к неким (нравственным) правилам, качествам… это даже не смешно. Это – печально и страшно. Потому, что это уже отдает кладбищем. Тем более страшно, что делает это не кто-то там, а человек, облеченный церковным титулом, который должен бы приносить благо на ниве господней, на поприще служения живой вере. Зачем автор курса церковного права подменяет понятия?... Непонятно. Уж кому, как ни ему, любовь должна бы быть понятной и не только с точки зрения словес и «научных» фарисейских терминов. Фарисей, заслоняющий живую жизнь псевдологическими словесными конструкциями? Человек, даже толком не познавший любви и потому не понимающий, вообще, о чем он говорит в данном случае?... Поэтому и сводящий ее… к нравственности? Или, делающий так, потому, что ему так удобнее писать учебник?... Что же, понятно… пойдем дальше.

На стр.9: «Право имеет по преимуществу общественный характер, в то время как мораль, тоже не лишенная общественного содержания, носит все-таки в основном личностный характер».

Вот это да. Создается уже впечатление, это – не курс ЦЕРКОВНОГО права, а какой-то либеральный, даже анархистский материал. Да разве же мораль носит в основном личностный характер, Вы чего, уважаемый автор? Ведь мораль бывает и личностной, и общественной. Да будь так, как вы говорите, морали в обществе в итоге не было бы вообще, ибо она искоренилась бы рано или поздно. Почему? Да потому, что у каждого индивида была бы СВОЯ, отличная от общественной (судя по Вашему), мораль. Которая, что важно, развивалась бы по какой-то своей, индивидуальной траектории (ну, так как она – имеет «в основном личностный характер»). И, очевидно, начала бы противоречить морали окружающих, носителей какой-то другой морали. А у них – своя мораль, и им начинает мешать жить чужая мораль… А дальше – распад общества на атомы, повсеместная грязня друг с другом, уничтожение и аннигиляция его, этого общества. Не к этому ли, в скрытой форме, зовет автор курса церковного права?... Хотя, на словах-то он сам отрицает это: «анархия — отсутствие в обществе государства и правопорядка и всякое стремление к разрушению правопорядка, к отмене права — противоречит учению Церкви, противоречит заповедям Божиим». Да, на словах. Но, В. Цыпин делает вид, что не замечает того факта, что как раз такая мораль, которая «носит все-таки в основном личностный характер», и является средством установления анархизма. Да, примерно так же сейчас в России проталкивается пропаганда наркотиков под видом «разъяснений» и «борьбы» с ними; проталкивается приход психологов везде, где только можно (даже в детские сады) под предлогом «помощи» детям и, якобы, «защиты их прав», внедряется развал российской семьи под предлогом «защиты прав женщин» и «защиты прав детей». Это называется, если руководствоваться терминологией Нового Завета, из серии, «волки в овечьей шкуре». Что ж, понятно. Тоже понятно.

Наоборот, мораль имеет под собой, за редким исключением, как раз общественный источник. Как раз В ОСНОВНОМ мораль и носит общественный характер. Хотя бы потому, что мораль существует лишь в рамках общественных отношений, лишь применительно к ним. А вот частности, (некоторые) нюансы морали – они уже являются личностными. Хотя, есть такие люди, которые практически вообще не имеют личной морали, они во всем склонны полагаться на массу (себе подобных), толпу, правительство, телевизор и т.п. Правда, есть и ярко выраженные индивидуалисты, но их не так уж много.

Далее, читаем ключевое: «Законодательство христианских государств… вовсе не ставило перед собой утопической задачи — создать правовую систему, основанную исключительно на Евангелии. Несостоятельность попыток построить на Евангельских заповедях гражданское или уголовное право совершенно очевидна» (стр.10).

Итак, автор курса российского церковного(!) права не только низводит любовь до уровня нравственности, не только утверждает примат индивидуального в морали, так еще и ясно утверждает, что Новый Завет НЕПРИМЕНИМ для создания системы гражданского или уголовного права. И это, повторимся, вроде бы, один из современных православных(!) апологетов… Ведь - профессор.

И дальше: «Нагорная проповедь не может стать основой права даже и в христианском государстве, но Евангельское учение не может и не влиять благотворно на юридическую систему государства…» (стр.11). Так и хочется спросить автора курса церковного права: уважаемый, ну, зачем же Вы столь явственно отрицаете тот факт, что как раз Евангелие-то и ЯВЛЯЕТСЯ основой современного права, причем, возможно, Вы, В. Цыпин, удивитесь, но даже и в некоторых НЕхристианских государствах. И дело тут не только в благотворном влиянии, а, повторимся, именно – в самой основе Евангелия, которое оказывает свое влияние вовсе не потому, что кто-то уверовал или не уверовал в кого-то. А потому, что те самые евангельские заповеди (как раз те, о коих ведет речь В. Цыпин) являются основополагающими для жизни (более-менее нормального) общества. А, следовательно, и для права, которое регулирует некоторые ее стороны. Не будут соблюдаться они – и жизнь атомизируется, распадется, деградирует. Именно они (и подобные им) – и позволили, собственно, сохранить общество в той или иной форме. Речь идет не только о христианских государствах, а и о многих других. В конце концов, законодательство подавляющего большинства стран содержит в себе, в той или иной мере, такие основополагающие заповеди, как «не укради», «Не убий» и т.д. Но, ведь этот учебник наверняка был издан не без благословления нынешнего российского, так сказать, патриарха. Не без согласия такой вот небезывестной личности. Что же получается?... Что-то не то получается.

Зачем В Цыпин столь упорно отводит, отграничивает Евангелие, Новый Завет от права?... Зачем он делает это не где-нибудь, а в УЧЕБНИКЕ для студентов богословских специальностей? Чтобы потом дать им взамен ИНОЕ право, НЕевангельское, что ли? Например, дьявольское (которое внешне будет «соответствовать» христианству)? Или, точнее, может, для того, чтобы оправдать некоторые, УЖЕ ИМЕЮЩИЕСЯ, дьявольские нормы права? Ну, понятно.

Далее, на стр.11: «по мере секуляризации общества, его удаления от христианских начал главный акцент стал делаться на неотчуждаемых правах индивида вне его связи с Богом и без учета его поврежденной грехом природы, нуждающейся в исцелении». Это - золотые слова, кто бы спорил. Да вот только зачем же Вы сам, В. Цыпин, в начале того же абзаца утверждали, по сути, обратное? О том, что якобы «Нагорная проповедь не может стать основой права даже и в христианском государстве». Если Вы утверждаете, что право НЕВОЗМОЖНО построить исключительно на основе евангелия, так вот оно и следствие Ваших же слов (и деяний некоторых руководящих личностей), что права индивида стали учитываться вне его связи с богом. Зачем же делать такое вот фарисейство, да еще в учебнике церковного права? Честно говоря, уже складывается нехорошее впечатление, что обсуждаемый учебник написан то ли под чью-то, не очень-то христианскую, диктовку, то ли вообще непонятно, что.

Другое дело, что, действительно, законодательство невозможно построить ПОЛНОСТЬЮ, исходя из евангелия. Например, едва ли возможно «подставить другую щеку» вместо надлежащего наказания преступнику – неважно, что он делает: то ли убивает, то ли разворовывает (например, природные богатства страны). Хотя, Христос-то как раз именно ЭТО советовал делать ВСЕГДА. Ибо тогда этот преступник пойдет дальше и еще дальше и в итоге пустит под откос сначала свой город, затем страну и окончательно – весь мир. Ну, так эти-то вот нюансы и следовало бы как-то прояснить в учебнике. А не вводить читателя в заблуждение, безмолвствуя об этом.

Судя по обсуждаемому учебнику, получается, что евангелие (а, следовательно, и христианскую веру, на нем основанную) нельзя положить в основу права, нельзя ею руководствоваться в правоприменительной практике; допустимо, разве что, некое его «благотворное влияние» на юридическую систему государства. А если так, то зачем оно вообще тогда нужно – евангелие? Только лишь для оказания благотворного влияния, но никак не в качестве ОСНОВОПОЛАГАЮЩЕГО источника? Ибо ему остается лишь узенькая область – область морали, нравственности (куда В. Цыпин и любовь относит), т.е. то, что НЕ регулируется законом.

А это, в свою очередь, означает, что при решении мало-мальски серьезных, например, правовых вопросов евангелие (т.е. Новый Завет и, следовательно, вся православная вера в целом) применимо… лишь косвенно, с точки зрения российского церковного права. С одной стороны, именно так оно и есть, зачастую, на практике (достаточно многие правоприменители в своей деятельности руководствуются уж отнюдь не евангелиями, если говорить именно о частностях). Но, с другой стороны, о неприменимости евангелий для основания права ясно пишет даже сам автор учебника по церковному праву.

Итак, судить или не судить?

Поэтому вопрос о том, судить или не судить, плохо это или хорошо, на самом деле, решается русской православной церковью (и, видимо многими другими христианскими церквями) в зависимости от того, нарушило ли лицо (из состава духовенства) ту или иную норму церковного права. Судя по вышесказанному, за само по себе нарушение Нагорной проповеди в современной (российской) православной церкви судить не будут. А вот если такое нарушение будет противоречить церковному праву – здесь возможен суд, разбирательство; само по себе нарушение Нагорной проповеди будет звучать лишь в качестве дополнительного аргумента, главной же будет именно норма церковного права. Правда, то будет особый суд, не такой, как бывает в государственному суде, но, это уже частности. Но, тем не менее.

Вероятно, автору учебника по церковному праву потребовались решительные усилия по отграничению права и морали, а также словоблудие про, якобы, невозможность обустройства системы права, исходя из евангельских заповедей, для того, чтобы не затруднять себя пояснением взаимосвязи и противоречий (разночтений) между моралью и (церковным) правом – для того, чтобы обеспечить себе легкость последующего анализа и изложения темы. Мораль, мол, это одно. А право, пусть даже и церковное, это, мол, другое. Впрочем, скорее всего, автор во многом исповедует, ни много ни мало, устоявшуюся в русском православном точку зрения. Скорее всего, это отнюдь не его личные заблуждения.

В этом смысле, похоже, и В. Цыпин противопоставляет мораль и (церковное) право. Такое противопоставление дает ему, как бы, легкую возможность дальнейших рассуждений, отдельно о морали, отдельно – о праве. Используя их взаимосвязь, разве что, в целях способствованию друг другу, но никак не в живом их единстве. Сама возможность такого разграничения для автора учебника, конечно, - отличный повод упростить себе «жизнь». Например, так можно обосновать, теоретически, ЛЮБУЮ норму церковного права, если удастся «доказать», что она «не противоречит» Нагорной проповеди и иным евангельским нормам (а также нормам так называемого божественного права).

Но, дело не только в этом. А еще и в том, что церковное право признается в качестве науки (стр.21). В том числе, и наукой о том, как подобает СУДИТЬ своих правоверных. Так что ни о каком «не судите» речи уже не идет. Вообще. Заповедь Иисуса Христа перечеркнута. Вот, видимо, для этого-то автору учебника и потребовалось отграничить мораль и право и объявить любовь – подвидом нравственности.

Тогда как евангелие – это лишь перечень норм морали, это не наука. Хотя, если же признать, что право должно бы базироваться на евангелии (тем более, ЦЕРКОВНОЕ право), то с научным подходом возникнет, мягко говоря, затруднение. Придется приводить много доказательств, обоснований, да и не всеми это будет принято. А так, насильственно разграничив евангелие и церковное право (признавая за евангелием лишь первооснову) – легко дальше говорить о последнем уже только с научной точки зрения, привлекая евангелие (ту самую основу христианской церкви) лишь по мере надобности, лишь как аргумент, но, что важно, необязательно как саму по себе НОРМУ ПРАВА. Собственно, вот он, почерк современной «науки» определенной области (да и несовременной – тоже). Ну, не всей ее, конечно, а лишь, скажем так, словоблудных ее областей. Однако, видится, что дело тут не только в указанной легкости последующего изложения.

Тем более, что тем же евангелием допускается, пусть и в неявной форме, все-таки, возможность СУДА: «если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви, а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь» (Мф. 18, 15-17). Именно такое эклезиологическое обоснование церковного суда указано и в курсе церковного права обозначенного выше автора.

Так что, как видим, суд суду – рознь. И обличение человека (от слов «об-» и «-личение», т.е. прояснение его личных слов и дел), и сплетни – все может быть названо в обиходе одним термином «суд». Однако, это – разные вещи.

И, все-таки, для чего же потребовалось отграничение (церковного) права от морали?

Для чего утверждается невозможность основания системы права (тем более, церковного права) на принципах Нагорной проповеди? Видимо, как раз для того, чтобы обосновать необходимость суда. Церковного суда. Чтобы ту самую неявную форму его, обозначенную в Евангелии от Матфея (18, 15-17), сделать явной и более удобной для практического применения. И чтобы применять в церковном суде аналогичные правовые принципы ведения дел, которые применяются и в обычном, нецерковном, праве.

Поэтому в итоге и получается, что, с одной стороны, «не судите, да не судимы будете». А с другой – если захочется или если надо будет - так и будем судить, для этого у нас есть церковное право. Вот иногда говорят: «закон – что дышло, куда повернешь, туда и вышло». Так вот, то же самое можно сказать, увы, и о христианской (православной) вере.

Собственно, так, а что же мы хотели? Будь вера (или ее столпы) – совокупностью непротиворечивых и не противоречащих жизни суждений – да, разве потребовались бы признания о том, что «грех распространен в мире»? Разве было бы столько самых разноречивых направлений христианской веры? Едва ли. А раз можно толковать ее принципы и основы по-разному – в итоге и получается то, что получается. Поэтому и отграничение права от морали, смешивание любви и нравственности, утверждения о том, что, якобы, мораль носит преимущественно личностный характер – все это лишь усугубляет картину, вместо способствования цельности лишь дополнительно создает места разъединений, как бы разрывов в менталитете социума. Разлагая его, тем самым. И чем глужбе в это внедряться, вдумываться, тем большего разложения можно достигнуть. Видимо, понимая этот момент, потому и запрещалось раньше, в Средние века, в католических странах... ЧИТАТЬ БИБЛИЮ.